[Inquisitio]

Католические иерархи на Святой Земле призвали правительство Италии содействовать разрешению палестино-израильского конфликта



Представители Римско-католической Церкви на Святой земле призвали правительство Италии содействовать разрешению израильско-палестинского конфликта, который является "корнем кризиса на Ближнем Востоке".



С таким заявлением группа высокопоставленных католических иерархов во главе с кардиналом Карло Мария Мартино выступила в минувший понедельник в Иерусалиме на встрече с министром иностранных дел Италии Массимо Д'Алемой, находившимся с кратким рабочим визитом в Израиле. Встреча состоялась в резиденции папского нунция в Израиле архиепископа Антонио Франко.



Как сообщила служба печати Ватикана, католические представители высказали главе итальянской дипломатии свою озабоченность эскалацией насилия в Южном Ливане, подчеркнув при этом, что, причина конфликта кроется в неурегулированности отношений между израильтянами и палестинцами, создающей взрывоопасную ситуацию в регионе.



На встрече было оглашено прозвучавшее накануне в летней резиденции Кастель-Гандольфо, расположенной в окрестностях итальянской столицы, обращение Папы Римского Бенедикта XVI к немедленному прекращению огня. Наблюдатели отмечают, что пока христианские храмы и монастыри на территории Израиля и Ливана не повреждены бомбардировками, но такую вероятность в условиях продолжения боевых действий исключать нельзя. Об этом сообщает ИТАР-ТАСС.



http://www.portal-credo.ru/site/?ac...d=45793&cf=

---

Состоялась визитация генерального Настоятеля Салезианской Конгрегации

[Inquisitio]

01.08.2006 [07:25] // Новости // Vera Chaykovska



С 29 по 31 июля 2006 года - сообщает бр. Юрий Смакоус - проходил визит Генерального Настоятеля Салезианской Конгрегации, о. Паскуаля Чавец в Украине. Отец Чавец является девятым преемником св. Ивана Боско, основателя Конгрегации, и его теперешним лицом.



Отец Паскуаль посетил все Салезианские дела во Львове: общину Вицепровинции Марии Помощницы христиан, что при церкви Покрова Пресвятой Богородицы; Молодежный учебный центр Дон Боско; Лицей им. Климентия Шептицкого. Кроме того, имел возможность служить Божественные Литургии для собратьев-салезиан восточного обряда и обратиться к ним с отцовским словом. Отец-настоятель в воскресенье 30 июля сослужил с Кир Андреем Сапеляком, епископом-емеритом, и Кир Богданом Дзюрахом, Епископом-помощником Киевским, который представлял их блаженство Кир Любомира Гузара, Святую Литургию при участии детей и молодежи, многих Высших Настоятелей и Настоятельниц Конгрегаций, представителей власти. После встретился с разными группами, которые принадлежат к Салезианской Семье: Ассоциация Салезианских сотрудников, преподавателей салезианских школ, их учеников, аниматоров, сестер-салезианок и братьев-салезиан.



Отец Паскуаль подчеркнул важность роста к святости каждой личности, воспитания детей и молодежи как добрых христиан и честных граждан, чтобы подражать таким образом св. Ивану Боско, который посвятил всю свою жизнь евангельскому воспитанию детей и молодежи.

Пресс-служба Главы УГКЦ

http://www.ugcc.org.ua/rus/news/article;3876/

---

Семинар лидеров греко-католических учебных заведений

[Inquisitio]

01.08.2006 [07:22] // Новости // Vera Chaykovska







Во Львове 27 – 29 июля 2006 года Божьего в помещении семинарии Святого Духа на Сыхове проходил семинар для лидеров греко-католических учебных заведений.



Семинар начался Святой Литургией. Цель семинара – углубить свои знания о специфике учебно-воспитательного процесса в греко-католических учебных заведениях. В семинаре приняли участие лидеры шести греко-католических учебных заведений:



школа святой Софии (г. Львов);



школа Святого Василия Великого (Ивано-Франковск);



Христианский коллегиум им. Иосифа Слипого (г. Тернополь);



Бучачский коллегиум им. Св. Йосафата;



Лицей Блаженного Климентия Шептицкого (Львов);



Молодежный учебный центр им. Св. Ивана Боско (Львов).







Проблемы, которые затрагивали во время встреч, были обусловлены временем. Каковым должен быть учебно-воспитательный процесс, в котором христианские ценности стоят на первом месте; что происходит в школе вне учебной программы; как должна выглядеть католическая школа; имеет ли она свою харизму и, в целом, христианские школы – спасение или несовместимость для общества? Было над чем размышлять, ведь быть первыми – это не просто трудно, а очень ответственно.



Из уст пани Ирины Галадзы - учителя государственной католической школы Канады, звучала уверенность и осведомленность в сфере функционирования католических школ. Лидеры наших школ имели вопросов больше, чем ответов. Эти вопросы касались программ и учебников, сотрудничества с государством и друг с другом, координации учебных заведений и образования методического центра, работы с родителями, поддержка Церкви, общества т.д.



В целом семинар проходил в конструктивном русле. Все были настроены на серьезную, хотя и тяжелую работу. На следующий учебный год запланированы семинары для духовников, классных руководителей, директоров; поездка для обмена опытом в Литву, участие в международных мероприятиях.



Греко-католические учебные мероприятия на своем начальном творческом этапе уже многого достигли, но еще должны поставить перед собой много заданий и шаг за шагом идти к успеху. На этом нелегкому пути они надеются на помощь на всех небезразличных членов нашей Церкви, Главой которой является Христос.

Пресс-служба Главы УГКЦ

http://www.ugcc.org.ua/rus/news/article;3875/

---

Владыка Дионисий Ляхович посетил Украинскую Греко-Католическую общину в Румынии

[Inquisitio]

01.08.2006 [07:19] // Новости // Vera Chaykovska



Недавно состоялся официальный визит Преосвященного Владыки Дионисия Ляховича к украинской греко-католической общине Румынии. Во время этого визита Владыка отслужил Архиерейскую Службу Божью в Радивцах, принимал участие в престольном празднике церкви в гуцульском селе Садов, молился вместе с верующими на молебнах в церквях Серету и Гропени. Также Владыка Дионисий посетил католиков украинцев в с. Качика (где в 1863 г. крестили Ольгу Кобылянскую) и Кимпулунг, где украинцы еще до сих пор не имеют своей церкви (один из ктиторов которой был отец славной писательницы - Юлиан Кобылянский).



Владыки Дионисий продолжил поездку на Марморощине, где во вторник, 25 июля, сошлись в Кричунов на Архиерейскую Службу Божью верующие украинских католических общин из Русь Поляны, Коштиля, Вишавской Долины, Сигота и Тячева. Это событие в особенности знаменательно для прихода с. Кричунив, потому что первый иерарх, переступивший порог нововыстроенного храма - это родной Владыка, прибывший из княжего Киева, передавая теплый отцовский привет Блаженнейшего Любомира. Мало известно об украинской греко-католической общине в Румынии. И это не случайно, ведь она не имеет своей собственной иерархической структуры, того, что ей исторически и юридически надлежит – своего епископа.



В настоящее время викариат УГКЦ в Румынии подчиняется румынской деецезии из Бая Маре, экзархом которой является румынский владыка Кир Иоян Шишештян.



Казалось, что эта украинская греко-католическая община остается забытой. За ее права долго боролся прежний ее генеральный викарий о. Василий Попович и другие священники. Прошение о том, чтобы жить не по-сиротски, а иметь своего архипастыря прозвучала из уст о. Поповича на двух сессиях Патриаршего Собора во Львове (1996 и 1998), как тоже и в Румынии на Соборе Румынской Греко-Католической Церкви в Блажи в 1997р.

Пресс-служба Главы УГКЦ

http://www.ugcc.org.ua/rus/news/article;3874/

---

Лагерь „Веселые каникулы”

[Inquisitio]

01.08.2006 [07:17] // Новости // Vera Chaykovska







С 24 по 29 июля в приходе св. вмч. Димитрия г. Фастов проходили „Веселые каникулы”. Проводили их братья салезиане и аниматоры со Львова. В лагере приняло участие порядка 55 детей в возрасте от 7 до 15 лет, в том числе и дети из Дома ребенка г. Фастова.



Программа лагеря включала катехизацию, спортивные и развлекательные игры, творческие мероприятия, общие трапезы и богослужения.



Из рассказов участников детей можно с определенностью сказать, что „Веселые каникулы” были очень интересными, познавательными, действительно веселыми и оставили незабываемые впечатления в их памяти.

Пресс-служба Главы УГКЦ

http://www.ugcc.org.ua/rus/news/article;3873/

---

Збори деканів Івано-Франківської єпархії

[Inquisitio]

Русский перевод в комментариях



01.08.2006 [12:37] // Новини // Taras_H



29 липня 2006 р. Б. в каплиці ім. Свчщ. Йосафата, що в приміщенні Івано-Франківської Духовної Семінарії, відбулися збори деканів і засідання Пресвітерської ради Івано-Франківської єпархії.



Зібрання очолив Преосвященний Владика Кир Володимир Війтишин – Єпарх Івано-Франківський з допомогою о. міт. Володимира Чорнія – Канцлера Івано-Франківської єпархії – повідомляє Юрій Трухан – секретар Владики Володимира Війтишина, Єпарха Івано-Франківського.



Згідно зі складеним протоколом на зібранні обговорювалися такі питання:



1. Приїзд Патріарха Блаженнійшого Любомира Гузара до с. Крилос Галицького району для коронації чудотворної ікони - Галицької Божої Матері.



• Створено оргкомітет з восьми осіб: о. міт. Василь Завірач – декан Галицький, о. Ярослав Жолоб, о. міт. Дмитро Бігун, о. Петро Вітвицький, о. міт. Михайло Залеський, о. міт. Михайло Бігун, о. Ігор Пелехатий, о. д-р. Олег Каськів.



• Для доброї організації постановили:



- Зустріч Патріарха.



- Літургійні питання.



- Обладнання місця для Святої Літургії (Літургія відслужиться на фундаменті Собору, який збудував Ярослав Осмомисл).



- Друк образків з історією чудотворної ікони.



- Виготовлення двох копій ікони.



Доповідачем з цього питання був о. Ярослав Жолоб.



2. Збір коштів на будівництво Патріаршого Собору в м. Києві.



• Проведення благодійних концертів для збору коштів (доповідав о. міт. Михайло Залеський – економ Івано-Франківської єпархії). Отець доповідав про вже проведені концерти і про організацію наступних в м. Галич, м. Долина і смт. Бурштин.



3. Обговорення організації реколекцій для священиків Івано-Франківської єпархії у реколекційному центрі в урочищі Підлюте (доповідав о. міт. Михайло Залеський – економ Івано-Франківської єпархії).



4. Розповсюдження книг: „Молодіжний Собор III-тисячоліття”, „Квартальний обіжник”, „Енцикліка Папи Бенедикта XVI”.



5. Збір коштів: “Петрів гріш”, “Свята Земля”, “Катедратик”.



6. Доповідь Владики Володимира Війтишина – Єпарха Івано-Франківського про постанови Тридцять першої сесії Синоду Єпископів Києво-Галицької Митрополії Української Греко-Католицької Церкви (Підлюте, Івано-Франківська єпархія, 21-22 червня 2006 року Божого).



7. Обговорення статуту Пресвітерської ради.



Наступні збори деканів і засідання Пресвітерської ради Івано-Франківської єпархії відбудуться 25 серпня 2006 р. Б.

Прес-служба Глави УГКЦ

---

О лагере.

[Nesna]

Две с половиной недели монастырь траппистов в Латруне принимает у себя детей севера Израиля.

О создании этого лагеря мы начали задумываться еще год назад. Мы думали, что это будет молодежный лагерь, где старшие братья и сестры будут давать младшим пример жизни в вере. Мы не планировали проводить в лагере общие молитвы, чтение Библии и пр. Так лагерь и должен был начинаться, но…

Через день после открытия лагеря, он начал превращаться в лагерь беженцев.

Чудо…

Благодаря Провидению Божьему, к началу войны у детей Бога уже было готово надежное убежище.

Для меня, этот лагерь стал еще и символом надежды. Он доказывает, что христиане разных деноминаций могут вместе жить, работать и молится. В этом лагере собрались дети (и не только дети) из протестантских, православных и католических семей, и несмотря на то, что в лагере нет обязательных молитв, на молитву собирается большинство пребывающих в этом месте. Интересно наблюдать, как католики и православные молятся с протестантами на «Молитве Прославления», а многие протестанты приходят на католическую Св. Мессу.

Мы планировали, что лагерь продлится две недели, на две недели была рассчитана и программа лагеря. Посещение музеев, монастырей, пещер, ферм, бассейна, все было расписано по дням. Теперь мы знаем, что лагерь продлится до окончания войны, а программы, чем заполнить день, у нас уже нет. Но и это Бог предусмотрел. В лагерь стали приезжать гости, привезли проектор, и стали показывать детям фильмы. Люди, даже далекие от христианства, жертвуют свои деньги и продукты для того, чтобы лагерь продолжал свою работу.

Я, увы, не смог остаться в лагере на более длинный срок. Вернулся на работу. Каждый вечер я молюсь за служителей оставшихся в лагере, за детей… И… Я хочу быть там, с ними… В этом оазисе Любви, в месте особого Присутствия Бога.

---

[Inquisitio]

МОНИТОРИНГ СМИ: Йозеф и гитлерюгенд. Обстоятельства участия нынешнего Папы в гитлеровском молодежном формировании выясняла немецкая газета



В письме, датированном 4 марта 1939 года, жандармский комиссар Йозеф Ратцингер просит принять его младшего сына в духовную семинарию в городе Траунштейн. Сегодня в этом здании - популярный в городе католический интернат, а тогда здесь находилась просеминария для подростков, готовящихся ко священству.



К письму прилагаются все положенные документы: рекомендации учителя гимназии в Траунштейн Хуберта Похляйна, который хвалит Йозефа-младшего как способного и старательного ученика. Имеется также медицинская справка, подписанная д-ром Паулем Келлером. Врач отмечает, что подросток находится в добром здравии, хотя и немного и не добирает в весе. Юный кандидат успешно проходит вступительные испытания, и 16 апреля 1939 года Йозеф Ратцингер-младший, будущий Папа Бенедикт XVI, зачисляется в просеминарию св. Михаила.



Наступил важный этап в его жизни. Именно в просеминарии окончательно формируется его желание стать священником. Но этот же этап отмечен и некоторыми противоречивыми чертами. 16 апреля 1941 года, в день своего 14-летия, Йозеф становится членом гитлерюгенд. "От гитлерюгенд как Папе-Ратци" гласил заголовок в одном из прошлогодних номеров британской бульварной газеты "Сан". Именно в британских и американских СМИ активно циркулирует тезис о том, что на понтификате Бенедикта XVI лежит тень Адольфа Гитлера.



Петер Пфистер, директор архива мюнхенского архидиоцеза, морщится всякий раз, когда слышит подобные заявления. Недавно в архиве вновь появился журналист из Нью-Йорка. Читал документы полдня, а затем разразился очередной статьей о пресловутом гитлеровском прошлом Ратцингера. Тогда архивист послал 36-летнего историка Фолькера Лаубе поработать в архивах семинарии в Траунштейне.



Историк кропотливо разыскивал и собирал документы. В результате сформировалось целое досье. Перед сентябрьским визитом была готова история семинарии вплоть до окончания второй мировой войны. Бенедикт XVI дал согласие на ее публикацию, и таким образом появилась книга: "Архидиоцезиальная семинария св. Михаила в Траунштейн и ее архив".



Документы свидетельствуют в пользу нынешнего Папы. И подтверждают то, что Ватикан всегда повторял: Йозеф Ратцингер не был добровольцем гитлерюгенд, а был принужден вступить в его ряды. Документы свидетельствуют также о противостоянии семинарии давлению нацистского государства. А среди всего этого - совсем юный семинарист Йозеф Ратцингер. Документы помогают понять то, что происходило тогда с будущим понтификом несколько иначе, чем утверждается в газете "Сан".



Когда в 1937 году, Ратцингер начинает обучение в гимназии в Траунштейн. За два года до поступления в семинарию борьба мировоззрений в стране в самом разгаре. При этом только семинария дает возможность детям из бедных семей получить профессию священника. Родители семинаристов, которых тогда было около 170 - это, главным образом, крестьяне, рабочие, чиновники низшего и среднего звена, ремесленники, мелкие торговцы. На рубеже 1938-39 гг. только 11 семинаристов полностью оплачивали пансион и питание. Дисциплина в семинарии была в духе XIX столетия. Юноши всегда должны были быть готовы к тому, чтобы исполнять обязанности священнослужителя, жить в безбрачии и быть оторванными от мирской суеты.



Близкие и дружеские отношения, особенно со сверстниками за стенами семинарии, не поощряются. Распорядок дня строго регламентирован. Необходимо ежедневно участвовать в мессе, раз в неделю исповедоваться, читать розарий (молитву по четкам). Директор семинарии Иоганн Майр в то же время понимает, что ничто человеческое не чуждо семинаристам, и активно развивает в учебном заведении занятия спортом и музыкой. Несмотря на это, новый семинарист Йозеф Ратцингер явно страдает: "Я принадлежу к типу людей, которые не созданы для интернатов, - пишет он в воспоминаниях. - Учиться в одной аудитории - мука". Еще большей мукой стали для будущего Папы уроки физкультуры.



Семинария скоро стала для нацистов бельмом на глазу. Вскоре после прихода к власти Гитлера начинается тихая война с Церковью и ее образовательными учреждениями. В 1934 году арестован настоятель храма в Траунштейне Йозеф Штелле, а перед его домом взорвана бомба. А название улицы, на которой находится семинария, - Кардинал Фаульхаберштрассе - в 1938 году сменили.



Минстр культуры Баварии Ганс Шемм и гауляйтер Адольф Вагнер активно проводят в жизнь нацификацию Баварии и пытаются подчинить господствующей идеологии гимназию в Траунштейне, тесно связанную с семинарией. Директор уволен, неугодные учителя арестованы или высланы. Несмотря на это, одна треть учеников старается держаться подальше от гитлерюгенд, гимназия считается подозрительной. К началу учебного 38/39 годов ее объединяют с городским реальным училищем, где большинство педагогов были сторонниками нацистов.



Для учеников и родителей, которые, подобно Ратцингеру, не являются нацистами, ситуация становится все более трудной. Так, отставной полицейский Йозеф Ратцингер- старший получил в 1938 году 242 рейхсмарки. Это ощущается особенно болезненно, поскольку Йозеф-младший, не будучи членом гитлерюгенд, лишается скидок в оплате обучения. А вот с поступлением в семинарию большую часть этих расходов берет на себя архиепископия - сначала в размере 450, а потом - 500 рейхсмарок ежегодно.



Официально принадлежать к гитлерюгенду в семинарии не возбраняется - архиепископ не хочет откровенной конфронтации с нацистами. Однако семинаристы понимают, чего от них хочет Церковь, и до 1939 года среди них нет ни одного члена этой организации. Но с 25 марта 1939 года такое членство становится обязательным: все подростки от 10 до 14 лет должны быть членами дойчюнгфольк (молодой народ Германии), а в возрасте 14-18 лет - гитлерюгенд. Директор семинарии сопротивляется этому, затягивая исполнение решения. В гитлерюгенд семинаристы начали вступать только в октябре, а в дойчюнгфольк так и не вступил никто. Причем для новых членов гитлерюгенд по-прежнему не было льгот по оплате пансиона. Нацисты прекрасно понимали разницу между добровольцами гитлерюгенд и теми, кто попал туда вынужденно, под давлением обстоятельств. Эти последние считались как бы второсортными, которым еще предстояло заслужить доверие.



Это принудительное включение семинаристов в гитлерюгенд изменило жизнь духовной школы. Специальные уроки, упражнения, и митинги, специально организуемые во время месс и молитв, свидетельствовали о том, что новый порядок должен сменить старый. И семинаристы подчинились этому без протеста. Ведь они были аполитичными и воспитанными в духе послушания начальствующим. Также они не хотели дать повода властям или нацистской партии поступить с семинарией еще более жестко. Ведь нацисты только и ждали повода, чтобы закрыть это учебное заведение. В 1941 году в здании семинарии разместился лазарет вермахта, а семинаристы расселились по частным квартирам, либо уехали домой. Йозеф Ратцингер некоторое время живет в монастырском доме ордена Дев ангельских в Спарце. А затем также отправляется в родительский дом. 2 августа 1943 года его откомандировывают в часть ПВО в Мюнхене как подносчика снарядов.



Конфликты с нацистами, война, служба в действующем армейском соединении - глядя на все с высоты духовной перспективы, молодой Йозеф Ратцингер в письме к директору семинарии в декабре 1945 года оценивает это как возможность" более глубоко понять все величие и красоту душпастырского служения по сравнению с обыденной нормальной обстановкой". Эти слова позволяют увидеть те черты, которые связывают молодого семинариста с Папой Бенедиктом XVI. На этом, возможно, зиждется скептицизм по поводу того, что на первый план выходят ценности, спасительные только для этой жизни, при том, что необходимо придерживаться укорененных в традиции Церкви положений, имеющих вневременное значение.

"SÜDDEUTSCHE ZEITUNG"

Перевод "Портала-Credo.Ru" с польского перевода статьи, размещенной на портале "Wiara.pl"

---

Семінар для директорів та вчителів загальноосвітніх греко-католицьких шкіл України

[Inquisitio]

28.07.2006 [17:11] // Новини // Taras_H



З 27 по 29 липня 2006 року у приміщенні Львівської Духовної Семінарії у Львові проходить семінар для директорів та вчителів загальноосвітніх греко-католицьких шкіл України. Семінар організувала Комісія у справах шкільництва, головою якої є о. Роман Небожук.



На сьогоднішній день таких шкіл в Україні є шість, де навчається понад 700 учнів. В коментарі для прес-служби о. Роман Небожук зазначив: "Ми готуємо ґрунт для того, щоби піднести якість християнського навчання і виховання у цих школах, і щоби цих шкіл було в перспективі більше". На семінарі досвідом католицького шкільництва у Канаді ділиться пані Ірина Ґаладза. Доктор канонічного права Леся Коваленко поділиться інформацією про законодавче регулювання релігійної освіти у європейських країнах. Також сестра Луїза Цюпа на семінарі представляє:



1. аспект катехизації у католицькій школі;



2. вишкіл вчителів і катехитично-педагогічний інститут спеціально для цього готує програму підготовки вчителя загальноосвітньої католицької школи;



3. результати міжнародної конференції, яка відбулася у Ватикані 12 липня цього року, де основним питанням була якість підготовки вчителів та викладання релігії у католицьких школах Європи в нових умовах.



На семінарі пані Оксана Сенчук та сестра Андрея Хиля представлять досвід католицьких шкіл Європи, який вони здобували на літньому курсі, і який був організований європейською комісією католицького шкільництва у Варшаві. Протягом місяця вони вивчали як працювати з батьками, як організувати провід школи, духовну опіку цій школі і нові методики інформаційного забезпечення, а також здобування фінансів.

Прес-служба Глави УГКЦ

---

Засновано Товариство східних літургістів

[Inquisitio]

28.07.2006 [14:03] // Новини // Taras_H



Як ми повідомляли раніше (http://www.ugcc.org.ua/ukr/news/article;3844/), від 23 до 28 липня 2006 р. у німецькому місті Айхштет (Eichstaett) проходив перший конгрес Товариства східних літургістів (ТСЛ або SOL = Societas Orientalium Liturgiarum, Society for Oriental Liturgy). Сьогодні, у п'ятницю 28 липня 2006 р., ТСЛ завершив свій перший конгрес. Його робота відбувалася в приміщенні Collegium Orientale при католицькому університеті.



Товариство східних літургістів майже рік планувало свій перший конгрес листовно, проте його офіційно засновано, як тривале тіло, щойно на зустрічі в Айхштеті (23-28 липня 2006 р.). Присвячене науковому вивченню східно-християнських Літургій і подібних наук у пошані до всіх Церков, конфесій та релігійних традицій, ТСЛ творитиме екуменічну, неконфесійну та релігійну атмосферу у своїх зустрічах і не толеруватиме полеміки, ворожнечі та „культурних воєн“, які часто притемнюють богословські обговорювання. Членами товариства можуть стати науковці, які мають або пишуть докторат з літургійних або з пов'язаних з ними наук.



До складу першої управи ТСЛ ввійшли о. Роберт Тафт, ТІ, як перший організатор і подальший дорадник; президентом було обрано о. Марка Морозовича (Католицький університет Америки), віце-президентом стала проф. Єлена Велковська (університет Сієни, Італія), секретарем – Стефанос Алексопулос (Греція) та скарбниками – о. Роберт Дейлі (Бостон Коледж, США) і Берт Ґрон (університет Ґрацу, Австрія). Вирішено, що управа служитиме до наступного конгресу і при наступних виборах віце-президент стане президентом, щоб була тяглість у праці. Наступна зустріч відбудеться в Римі за два роки; інші пропозиції щодо місця конгресів були: Львів (УКУ), Кошіце (інститут Схід-Захід ім. о. Лацка) та монастир венедиктинців у Шевтонь (Бельгія).



На конгресі було виголошено дев'ять головних доповідей, які торкалися різноманітних тем:



- питання, чи єгипетська версія анафори Василія Великого старша від інших (Ґабрієла Вінклер);



- правовірність сирійської анафори Аддаї і Марі, в якій бракують слова установлення Євхаристії (Чезаре Джіраудо);



- літургійна пам'ятка Київської Руси – т.зв. Псалтир митр. Кипріана (Йов Гетча);



- літургійна реформа в сучасній грецькій Церкві (Паулос Кумаріанос);



- нові виклики для вивчення східно-християнських літургій (Берт Ґрон);



- літургійний спів у візантійському обряді (Александр Лінґас).



Крім головних доповідей було двадцять коротших доповідей, щоби всі могли представити свої дослідження. Були порушені такі теми, як:



- археологія й літургія (Давид Кларк);



- Марія і Євхаристія у східноасирійських анафорах (Жозе Кучупарампіл);



- царська служба перед початком утрені (монахиня Васса Ларін);



- навчання літургіки на богословському факультеті у Пряшеві (Марсел Мойжеш);



- літургійні зміни у Словаччині (Сімон Марінчак);



- питання ефіопської (Емануїл Фрітш), грузинської (Ніно Сакварелідзе) та інших східних літургій.



З Української Греко-Католицької Церкви виступали: о. Петро Ґаладза з головною доповіддю на тему візантійської пасторальної літургіки на підставі писань Александра Шмемана і Давида Фаґерберґа; а короткі студії представляли Владика Гліб Лончина про рукописний „Архієрейський Служебник і Требник“ Івана Боярського; Михайло Петрович про календар слов'янських святих, поданий у римських літургійних виданнях; о. Марко Морозович про літургію Світлого Понеділка в Константинополі.



Учасники прослухали кінцеву доповідь о. проф. Тафта на тему чисельних закінчень у візантійських євхаристійних Літургіях, а відтак взяли участь у круглому столі, який мав за мету визначити теперішнє місце студій східно-християнських Літургій та простелити шлях для майбутніх.

Прес-служба Глави УГКЦ

---

Ватикан приветствует проведение конференции о мире на Ближнем Востоке

[Inquisitio]

Ватикан, 26 июля, ZENIT – Agnuz –

Госсекретарь Ватикана кардинал Анджело Содано надеется, что конференция, посвященная миру на Ближнем Востоке, которая открывается 26 июля в Риме, будет способствовать скорейшему прекращению конфликта в Ливане.



Конференция пройдет в министерстве иностранных дел Италии и соберет вместе министров из 15 стран, а также высших чинов из ООН, Европейского Союза и Всемирного банка.



«Путь современной цивилизации основан не на войне, но на диалоге сторон. Это путь взаимопонимания», – подчеркнул кардинал в интервью Итальянскому общественному телевидению.



«Мы надеемся, что встреча в Риме принесет большие плоды, – подчеркнул прелат. – Святой Престол будет с большим вниманием следить за ходом этой встречи. Он поддерживает контакты с правительствами нескольких стран, чтобы внести свой вклад в скорейшее прекращение этой трагедии».

---

24 июля - св. отца Шарбеля

[Hallelu]

Сегодня Католическая Церковь вспоминает святого Шарбеля из Ливана - монаха-отшельника.







Юссеф Антун Маклуф родился 8 мая 1828 в небольшой деревне Бекаа-Кафра в высоких горах Северного Ливана в бедной набожной семье.

Он был последним из пяти детей; (у него было два брата и две сестры).

Маклуф получил истинное христианское воспитание, что родило в нем страсть к молитве.

Однажды ночью, в возрасте двадцати трех лет покинув родительский дом, он отправился в монастырь. Спустя 2 года послушничества, он принес монашеские обеты, выбрав себе имя Шарбеля (Восточного мученика ІІ –го столетия)

На древне-арабском языке имя "Шарбель" переводится так: Шар - царь, Бель – Бог.

В семинарии Шарбель учился 6 лет,проявив себя отличником.

Шарбель был типичным святым и отшельником, который проводил время в молитве и поклонинии.

Св. Шарбель вёл отшельническую жизнь на протяжении 23-х лет.

Он умер в канун Рождества, 24-ого декабря 1898, и был похоронен в пещере возле монастыря Св. Марона в Аннайе.

Несколько месяцев спустя, великолепные огни были замечены вокруг гроба. Монахи, придя к тому месту, обнаружили тело Шарбеля, которое нисколько не поддалось тлению,и выглядело, по их словам, как «тело спящего человека» и источало большое количество сукровицы.

Тело монаха было помещено в специальный гроб, и оно продолжало источать сукровицу в большом количестве. (За 17 лет – 20 тонн.)

Множество паломников приходили к тому месту, чтобы получить заступничество святого. И через его заступничество, Бог благословил множество людей.

В 1950, гроб был открыт в присутствии официального комитета, состоявшего из докторов, которые подтвердили подлинность и нетленность тела отца Шарбеля.

После того, как могила была открыта и осмотрена, количество разнообразных чудес, удивительно умножилось.

Множество паломников начало стекаться в Анайский монастырь, чтобы получить заступничество святого.

В октябре 1977 года отец Шарбель был провоглашен святым.



Подробнее - http://www.saintcharbel-annaya.com





Монастырь в местечке Аннайя, где вот уже более ста лет покоится нетленное тело святого монаха, посетило более миллиона человек из 95 стран мира. Многие паломники тут же получили исцеление от болезней.

Чудеса св. отца Шарбеля

СЛЕДЫ НА РУКЕ



Раймонд - бывший офицер ливанской армии, воевал за свободу и независимость страны. Потом учился во Франции, стал ведущим инженером, занимающимся ядерной энергией. Возможно, его профессиональная деятельность и привела его к не совсем обычному чуду.



"Итак, это случилось со мной 10 ноября 1994 года. Я, как человек, с детства верующий, иногда наезжаю сюда, в Аннайя, чтобы помолиться святому Шарбелю. Так было и в тот ноябрьский вечер. Спешил последний раз посетить монастырь, ибо зимой добраться сюда невозможно: снежный плен. Народу в "Эрмитаже" было несколько человек, они вскоре разошлись, дело-то шло к вечеру. Наконец я остался один в маленьком молельном зале, где долгие годы жил и умер святой. Да, вот еще что: почему-то, несмотря на огромную занятость, у меня появилась острая потребность приехать в Аннайя, словно святой Шарбель приглашал встретиться с ним.



Во время молитвы я вдруг почувствовал, что нахожусь в церквушке не один. Оглянулся по сторонам. Ни одной живой души. Лишь святой Шарбель смотрел с алтаря на мое растерянное лицо. Затем я испытал трудно передаваемое желание войти в контакт с кем-то неведомым. В душе подивившись этому, продолжал усердно молиться.



Неожиданно церквушку залил яркий, бело-голубой свет, который ослепил меня и очень напугал. Я больше ничего не видел, зато прекрасно все слышал и понимал, где я нахожусь и что со мной происходит нечто необычное.



Потом кто-то довольно сильно сжал мою руку повыше локтя, я почувствовал острое жжение, но стерпел, даже не посмотрел на руку, ибо находился в необъяснимом состоянии, как в полусне, голосов тоже не слышал, но то, что, несомненно, было сказано, буквально впечаталось в мой мозг: "Раймонд, ты живешь неправильно, редко бываешь в церкви, мало молишься. Подумай над тем, что я сказал, осмотрись вокруг, остановись сам и останови тех, кто рядом с тобой". В те мгновения я не сразу все понял. Когда свет исчез и в церквушке снова стало полутемно, лишь свечи бросали тусклый отблеск, я приподнял руку к свету и чуть не вскрикнул: на моей руке были видны очень четкие отпечатки чьих-то пяти пальцев. Следы божественной руки слегка кровоточили, жжение не проходило, но не это взволновало меня вначале, стал припоминать каждое слово, сказанное мне святым Шарбелем. Своими глазами я его не видел, но кто мог быть в его последнем прибежище, кроме его самого?



Возвратясь в Бейрут, я не пошел на работу, а созвонился с нашим опытным врачом и поехал к нему. Ничего не утаивая, рассказал, как было дело. Врач сразу же стал собирать к себе в кабинет коллег - хирургов, терапевтов, сотрудников химической лаборатории. И началась круговерть: меня осматривали, без конца спрашивали о деталях чудесной встречи, взяли различные анализы. В нашем ядерном центре замечательные врачи. Все происходило быстро и без суеты. И вскоре консилиум единодушно признал: "Это явно не химический ожог, как и не термический. Без сомнения, ожог неземного происхождения".

Добавлю, что меня обследовали врачи и ученые не только Ливана, но и Франции, Египта и Сирии.



Лишь на пятый день ожог стал подсыхать, боли прекратились. Я не больно-то радовался, отлично понимал: это чисто внешняя сторона случившегося. Стал напряженно раздумывать над тем, что услышал в обители святого Шарбеля, и не сразу, но пришел к убеждению: отец Шарбель был полностью прав. Я стал забывать о религии, о Боге, вел суетную жизнь, готовил один из ядерных проектов. Нужно менять отношение к жизни. Вскоре, к удивлению коллег, оставил работу в ядерной промышленности, стал больше внимания уделять духовной жизни, стал чаще посещать монастыри, больше и искренней молился. Мало того, друзья, под впечатлением моего рассказа, тоже изменили свою жизнь в лучшую сторону. И вот что постоянно напоминает о том чуде в "Эрмитаже" - едва начинаю забывать о таинственной встрече, как на руке, на том самом месте, вновь появляются четкие и довольно болезненные отпечатки "святой" руки.

...За пять лет отпечатки руки отца Шарбеля проступали 10 раз."





Свидетельство ливанской крестьянки Нухат, матери двенадцати детей, исцеленной святым Шарбелем и святым Мароном



Этот день был самым несчастливым в моей жизни, да и в жизни моей семьи. Очень холодным январским вечером, 9 числа 1993 года, меня неожиданно парализовало. Разом отнялась вся левая сторона тела, пропала речь. Родные, страшно перепуганные и обеспокоенные, срочно отвезли меня в госпиталь святого Мартина. Там меня внимательно осмотрели врачи - кардиолог Юсеф Шали и терапевт Антуан Нахови. После обследования, не теряя времени, они приступили к интенсивной терапии.



Но и без обследования мои родственники все поняли: парализация, положение почти безнадежное. Это поняла и я, как только стало известно, что меня из больницы отправляют домой. Домой - значит умирать.



Тем временем, пока я была в больнице, мой старший сын Саад съездил в Аннайю, в монастырь святого Шарбеля, который находится от нас недалеко. Там он горячо помолился за меня, привез освященное масло и землю с могилы святого Шарбеля. Помню, когда дочь впервые начала натирать мое тело этим маслом, я почувствовала покалывание в руке и в ноге. Это меня немного ободрило - до этого можно было колоть руки и ноги иглой, я ничего не ощущала.



Через девять дней меня выписали из больницы. Целыми днями лежала неподвижно в постели, глядя в одну точку. Муж носил меня на руках в душевую комнату, дети поили водой через соломинку, я почти ничего не ела. Сами понимаете, это была не жизнь, а сплошная мука.



Прошло еще три дня. Ночью я увидела странное сновидение, будто поднимаюсь по широкой лестнице к обители в Аннайя, участвую в богослужении, которое вел сам Шарбель.



На четвертый день, а точнее, в ночь на 22 января 1993 года, у меня вдруг очень сильно заболела голова и вся правая сторона тела. Я подумала, что пришла смерть, стала усиленно молиться, мысленно обращалась к Святой Деве Марии и святому Шарбелю, взывала к ним: "Скажите, что я сделала плохого? За какие грехи мне выпали такие муки? Родила и воспитала двенадцать детей, упорно каждодневно трудилась, все свободное время проводила в молитвах. Я вам ничего не навязываю, - мысленно произносила я, - но если Вы можете исцелить меня, то исцелите, если не можете, то заберите скорей мою душу. Я согласна..."



Днем, когда муж и дети оставили меня отдыхать, я увидела в полусне, как неожиданно комнату заполонил светящийся луч и вслед за ним появились два монаха, лица их показались мне знакомыми, но рассмотреть их как следует я не могла, так как от них также исходил яркий неземной свет.



Один из монахов приблизился ко мне, приподнял за затылок и сказал: "Я избавлю тебя от недуга". В сильнейшем волнении я спросила его: "Отец мой, как же ты хочешь оперировать меня без наркоза? Врачи мне в операции отказали".

"Я сам буду тебя оперировать", - ответил монах, от которого шло наибольшее сияние.



Так получилось, что я глянула на свой столик, где всегда стояла дорогая моему сердцу статуэтка Девы Марии, взмолилась: "Святая Дева Мария, сжалься надо мной! Как монахи хотят меня оперировать? Разве можно это сделать без наркоза?" И тут вдруг статуэтка сама собой передвинулась и как бы заняла место между монахами. Это я помню совершенно отчетливо.



Спустя мгновение я почувствовала ужасную боль под пальцами святого Шарбеля, я наконец-то узнала его, казалось, он разрывает мой затылок и что-то с ним делает.



Когда эта таинственная операция закончилась, ко мне приблизился второй монах, он подложил мне под спину подушку, взял стакан с водой, одну руку подложил мне под голову, сказал: "Пей! Вот вода, пей!"

"Отец, - ответила я, - разве вы не видите, что я парализована, пью через соломинку".

"Мы тебя вылечили, Нухат, пей! Ты будешь пить, есть и ходить..."

Затем я проснулась. Оказалось, что я действительно сижу на кровати, рядом стакан с водой. Я протянула руку, взяла стакан, стала пить. Вода заструилась по моему ожившему горлу.

Статуэтка Пречистой Девы Марии, как я успела заметить, опять спокойно стояла на своем обычном месте. Ничего толком не понимая, чувствуя очень сильное жжение в затылочной части головы, протянула руку к больному месту и вдруг поймала себя на мысли, что рука двигалась. Это очень обрадовало меня. Неужели свершилось чудо?



В это трудно было поверить, трудно было осознать, что появилась надежда на исцеление. Вновь осторожно пошевелила рукой, потом левой ногой. Мне захотелось кричать, плакать, звать к себе близких, но усилием воли остановила радость.





Чудо в Ливане

Жена молодого человека по имени Антуан Стефан, проживающая в Ливане, несколько лет не могла забеременеть, а молодые супруги, родители мужа и жены очень хотели понянчить наследника. Объездили многих известных врачей, принимали самые дорогостоящие лекарства, все было бесполезно. Антуан уже не верил, что у него может появиться сын, но женщина упорно молилась и просила Богоматерь и святого Шарбеля помочь им. И мольба женщины была, наконец, услышана. Женщина оказалась в положении. Радовались родственники, соседи и знакомые, но счастье всегда ходит рядом с бедой. При очередном врачебном осмотре вдруг оказалось, что женщина больна, злокачественное новообразование, проще говоря, рак матки. Это случилось на шестом месяце беременности.



Начались консультации крупных специалистов, дополнительные обследования, но перед молодыми супругами встала сложная дилемма: молодая женщина или ребенок, третьего не дано. Муж был в полном отчаянии, но жена, очень мужественная женщина, сама сделала выбор. Она прямо заявила родственникам и Антуану: "Я уже хоть немного пожила, а мой сын еще и на свет не появился. Буду рожать, а там будь, что будет, как Бог рассудит".



На том и остановились. Вскоре появился на свет Божий очень хорошенький мальчик, правда, родился он при помощи кесарева сечения. А после операции молодая мать вновь приступила к интенсивному лечению.



Когда малышу исполнилось четыре месяца, семья Антуана Стефана решила побывать в монастыре, в Аннайя, чтобы от всего сердца поблагодарить служителей монастыря и святого Шарбеля за бесценный подарок. Ведь именно его молили об этом все члены семьи.



Вот тут-то, в Аннайя, после богослужения и произошло еще одно чудо, свидетелями которого стали десятки паломников и монахов. Выйдя из церкви, молодые остановились перед знаменитым памятником хозяину здешней обители - так называют святого Шарбеля. Решили сфотографироваться на память. Отец взял малыша на руки, приблизился к памятнику, жена стала фотографировать. Сделала один кадр, только приготовилась продублировать снимок, как неожиданно малыш вылетел из рук отца и буквально прилепился к памятнику, как к живому, любимому человеку.



Толпа онемела от страха и недоумения. Малыш, который еще не умел ходить, вдруг словно приклеился к памятнику. Но через мгновение раздались аплодисменты. Люди бурно радовались, что стали свидетелями очередного чуда святого Шарбеля. Мать и отец плакали от счастья, не могли сдержать слез и свидетели чуда.



Оказалось, что необъяснимый полет ребенка и сделанный матерью фотокадр слились в одно мгновенье.



И самое потрясающее, что после этого чудотворного "полета" мать малыша полностью избавилась от страшной болезни.



Источник:http://sharbel.lipetsk.ru





Еще читать о св. Шарбеле

---

Opus Dei

[Inquisitio]

http://www.opusdei.ru/

---

польское католическое фотоагенство

[emma-hamilton]

http://www.foto.ekai.pl/

---

хотя завтра и воскресенье, но и...

[emma-hamilton]

Св. Бриги́тта Шведская (1303, Финстад, Швеция — 23 июля 1373, Рим, Италия) — (швед. Birgitta ) — святая, основательница ордена бригитток, покровительница Европы.



Биография



Бригитта родилась в 1303 г. в аристократической шведской семье, её отец был главой одной из главных шведских областей. В 13 лет ее выдали замуж за высокородного дворянина Ульфа Гудмарссона, в супружестве имела 8 детей, одна из дочерей св. Бригитты была позднее прославлена, как св. Екатерина Шведская. Несмотря на то, что ее взгляды формировались в аристократическом окружении, Бригитта с юношеских лет отдавала предпочтение духовным ценностям и мало заботилась о материальных, помогая бедным и больным всей округи. В 1344 г. скончался супруг Бригитты, после чего она поселилась рядом с цистерцианским монастырем Альвастра. Через некоторое время её начали посещать видения, из которых она черпала философско-религиозные мысли, и в которых ей приоткрывались будущие события. В одном из таких явлений в 1346 г. св. Бригитта получила повеление основать новый монашеский орден. Король Швеции Магнус Эрикссон был благосклонен к этой идее и выделил землю в Вадстене под будущий монастырь ордена. Однако папа Климент VI из Авиньона отклонил прошение св. Бригитты. В 1350 г. Бригитта переехала в Рим, где жила до самой смерти, за вычетом регулярных паломничеств. Они снискала в Риме добрую славу своей добродетельной жизнью и своим милосердием. Св. Бригитта также способствовала прекращению авиньонского пленения пап и возвращению Св. Престола из Авиньона в Рим. В 1370 г., вернувшийся в Рим папа Урбан V наконец разрешил св. Бригитте учредить новый орден, получивший впоследствии название бригитток и построить монастырь.



Монастырь в Вадстене был достроен в 1384 г., но сама основательница до этого не дожила. Св. Бригитта умерла в 1373 г. в Риме, сразу после паломничества в Иерусалим. Её тело было впоследствии перезахоронено в Вадстене.



Откровения св. Бригитты были записаны и многократно изданы на латыни и на других языках. Они оказали значительное влияние на более поздние религиозные средневековые тексты. Многие политики и военачальники средневековья думали, что узнают себя в персонажах пророчеств св. Бригитты.



В 1391 г. она была канонизирована папой Бонифацием IX. В 1991 г. была провозглашена покровительницей Европы папой Иоанном Павлом II. Память св. Бригитты в Католической церкви — 23 июля.





(от себя добавлю вопрос: кто-нибудь видел сестер-бригидок вживую? Как у них крепится на голове вот эта замечательная конструкция, которая видна на портрете? В мире около 600 сестер, отважившахся водрузить на себя сей хабит.)

---

Яков Шпренгер, Генрих Крамер. "Молот ведьм"

[Daemonus]

Где в Москве можно приобрести данное издание? Или на крайний случай подскажите мне интеренет-магазин...

---

"Он был в семинарии с Ратцингером" Интервью с префектом Йозефа Ратцингера А.Лэппле

[Inquisitio]

Префект Йозефа Ратцингера в семинарии жив по сей день, Альфреду Леппле 91 год. В подробном инервью он рассказал о молодости будущего Папы и о том, что они пережили, становясь священниками после войны.





В день рукоположения 29 июня 1951 года. Йозеф слева



"Для нас это было все равно, что начать с чистого листа. Все кончилось, баста, надо было перестать говорить об этих вещах. Мы знали, что после к нам в исповедальню придут и жертвы, и палачи."

Джанни Валенте и Пьерлуки Адзарро

Первый труд Йозефа Ратцингера существует всего лишь в двух машинописных экземплярах, переплетенных в красный сафьян. Надпись позолоченными буквами на обложке поясняет, что это перевод на немецкий язык трактата св. Фомы «Quaestio disputata» о любви. Один из этих экземпляров находится у автора. Второй хранится у Альфреда Лэппле, в его небольшом доме в Гильхинге, в окрестностях Мюнхена. Он рассказывает: «Мы переводили это вместе, строчку за строчкой. Был 1946 год. Помню, мы искали оригинальные версии всех цитат: Платона, Аристотеля, Августина... Позже, много лет спустя, поскольку рукопись обветшала, моя секретарша отпечатала текст на машинке и отдала две копии в переплет. Одну из них я подарил Йозефу 14 марта 79-го, когда по случаю праздника св. Фомы он приехал в Зальцбургский университет, где я преподавал, чтобы прочесть там великолепную лекцию о ‘Последствиях веры в творении’». Январь был на исходе, и немецкие газеты все еще писали об энциклике «Deus сaritas est». Профессор Лэппле, держа в руках драгоценные переплетенные странички, высказывается по этому поводу: «Когда я услышал, какой была тема Папы Бенедикта, мне показалось неслучайным, что она напоминает этот его opus primum, написанный в самом начале обучения в семинарии, в 46-м: это значит, что в начале, в каждом его начале всегда есть любовь…».



Здесь, в Гильхинге, и на большей части Баварии, лежит снег. Прямо на этих холмах, лежащих здесь, сзади дома, молодой Ратцингер в 43-м нес военную службу в зенитной батарее, во время войны. Старый профессор с молодой душой – престижная карьера в качестве университетского преподавателя педагогики, десятки книг о духовности, опубликованные во всем мире – вышел сегодня утром налегке, в пиджаке и рубашке, расчистить лопатой дорожку в саду. Нам говорят, что до сих пор, в 91 год, он лихо водит свою старенькую BMW. Но сегодня череда воспоминаний уносит его по другим дорогам – в далекую, полную страсти молодость. В своей залитой солнцем гостиной он открывает нам секрет дружбы, длящейся вот уже шестьдесят лет. И это также рассказ о начале пути юноши, которому предназначено было стать Преемником Петра.



- Когда Вы познакомились с Йозефом Ратцингером?



Альфред ЛЭППЛЕ: Это было 4 или 5 января 1946 года. Я только вернулся из американского лагеря военнопленных. Когда – за шесть с небольшим лет до того, в 39-м, – я должен был отправиться на фронт, как солдат Люфтваффе, мне оставался всего лишь год, чтобы стать священником. Поэтому, вернувшись, я сразу позвонил в семинарию Фрайзинга, чтобы узнать, что мне делать. Я разговаривал с новым ректором Михаэлем Хеком, пережившим пять лет интернирования в лагерях Заксенхаузен и Дахау, куда он попал за то, что писал статьи против Гитлера в епархиальной газете. Я был уже знаком с ним, потому что он был моим префектом во время учебы в младшей семинарии.



- И что сказал Вам ректор Хек?



ЛЭППЛЕ: Он сказал: «Дорогой Альфред, я ждал тебя, у меня есть для тебя настоящее дело. Будешь префектом для новеньких, тех, кто никогда не был в семинарии». Я пришел к нему, и он отвел меня в самый большой зал (roter Saal), какой был в семинарии, обычно его открывали только для торжественных случаев. Там были расставлены парты и стулья, и сидело шестьдесят новеньких. Ректор Хек сказал им: «Дорогие ребята, это самый лучший человек, которого я нашел для вас, вам будет хорошо с ним». Среди этих юношей были также и два брата Ратцингеры. Через несколько дней, во время перерыва, ко мне подошел этот юноша, которого я еще не знал. Он сказал мне: «Меня зовут Йозеф Ратцингер, у меня к Вам есть несколько вопросов». Из этих вопросов родилась наша первая совместная работа. И это было началом бесчисленных разговоров, прогулок, жарких споров и многих трудов, написанных вместе. Именно там началась большая дружба на всю жизнь. Мы никогда не теряли друг друга из виду. И если нужно было что-то обсудить, то звонили или писали письма.



- У Вас, как у префекта семинаристов, был необычный «послужной список»: война, лагерь военнопленных… Как это было?

ЛЭППЛЕ: С 1939-го по 1945-й я был в Люфтваффе, затем, в Германии, попал в плен к американцам, в регионе Вестфалии, близ Хамма. Оттуда меня депортировали во Францию, и я чуть не был отправлен в Америку. Но это было в конце апреля – начале мая 45-го, война кончилась, меня вместе с другими перевезли в лагерь для военнопленных близ Ле Гавра. Нас было почти полмиллиона человек, разбитых на группы по тысяче. Я ходил по лагерю вместе с американским военным капелланом, которому служил переводчиком. Я увидел, что там было много священников, семинаристов, протестантских пасторов, студентов богословия. С некоторыми из них я был даже знаком. Мне удалось собрать их вместе, в одну группу. Нас было более трехсот католиков и протестантов. Мы даже организовали курсы богословия, там же, в лагере. Позже, после лагеря, эти лекции были опубликованы. На титульном листе я поставил девиз Кьеркегора: «Христианство – это не доктрина, а причастность к жизни Христа». Ратцингера я еще тогда не знал, но в этом девизе мы могли узнать друг друга. Эта тема сблизила нас и мы много и страстно обсуждали ее.



- Когда Вы уходили на войну, Вам оставалось немного, чтобы стать священником. Где Вы учились?

ЛЭППЛЕ: Я родился в 1915-м. После трех лет изучения богословия и философии в высшей школе Фрайзинга я поступил на богословский факультет Мюнхенского университета. Под руководством своего профессора Теодора Штайнбюхеля я начал работать над диссертацией по богословию на тему сознания индивидуума в Церкви согласно Ньюману. Но в феврале 39-го богословский факультет в Мюнхене был закрыт нацистами, потому что кардинал Фаульхабер отказал одному профессору-гитлеровцу, доктору Хансу Бариону, который с 33-го был членом национал-социалистической партии (Nsdap). Ну а потом началась война…



- Молодой человек, готовящийся стать священником, страстно увлеченный Ньюманом и персонализмом… С каким сердцем он уходил на войну?



ЛЭППЛЕ: С разделенным сердцем. Сегодня легко говорить, что мы могли сказать «нет». Но тогда возражение совести было равносильно осуждению на смерть. Меня послали в школу офицеров Бадена близ Вены, но я отказался стать офицером. Я думал: если Гитлер победит, я никогда не стану священником. Умру солдатом, может, в Норвегии, или в Северной Африке. Если я хочу стать священником, тогда Германия должна проиграть. Я терзался этим. Такой была трагедия, которую мы переживали. И многие, уже тогда, сразу после войны, имели мужество рассказать об этом.



- Каким образом?

ЛЭППЛЕ: Через несколько дней после возвращение из лагеря военнопленных я попал в Мюнхене на конференцию писателя Эрнста Вихерта. Его слова врезались мне в память на всю жизнь: «Подумайте над этим, друзья мои, и позвольте, чтобы я мог выкрикнуть это тем, кто одержал победу над целым народом … Мы знаем – тысячи людей отворачивались от демонов, и постепенно их становилось сотни тысяч и миллионы … Знаю, что у них не было мужества открыто выразить свою позицию, потому что это означало бы смерть. Они были послушны, молчаливы, но каждый шаг их жизни был подобен ходьбе по раскаленным углям. А ночью, когда их никто не видел, они воздевали руки к Богу и молились о победе противников. Знает ли мир, что может значить такая молитва? Знает ли мир, как должен страдать народ, чтобы так молиться?»



- Дахау здесь рядом. Вы знали, что там происходило?

ЛЭППЛЕ: У меня были друзья, которые работали в Дахау, и кое-что я знал. Но каждый из них говорил мне: Альфред, я не могу ничего рассказать тебе. Если я скажу что-то, я попаду туда, и меня больше не выпустят.



И прямо здесь, в Гильхинге, за Вашим домом лежат холмы, где молодой Ратцингер нес военную службу в зенитной батарее…



ЛЭППЛЕ: Об этом периоде он рассказывает сам в своей автобиографии. Впоследствии он тоже попал к американцам в лагерь для военнопленных, откуда был выпущен 19 июня 1945 года. Дата врезалась мне в память, потому что это день моего рождения. Мне тогда исполнилось тридцать лет.



- Пережитые ужасы как-то определяли атмосферу во вновь открытой семинарии?

ЛЭППЛЕ: В газетах каждый день публиковались отчеты с Нюрнбергского процесса, фотографии с горами трупов из концлагерей. Мы спрашивали себя: как все это могло случиться? Но все это заставило нас понять: надо начать все с нуля. Мы радовались, что война кончилась, мы больше не могли переносить что-либо, связанное с ней. Мы хотели стать священниками. Мы были счастливы, что можем, наконец, начать учиться.



- Не оглядываясь назад?



ЛЭППЛЕ: Для нас это было все равно, что начать с чистого листа. Все кончилось, баста, надо было перестать говорить об этих вещах. Мы знали, что после к нам в исповедальню придут и жертвы, и палачи. Что они будут рассказывать нам: я был в концлагере. Или: я был партизаном. Или еще: я был на войне и убивал партизан.



- Простите мою настойчивость. То было новым началом семинарии. Вы готовились свидетельствовать христианскую веру тех самых людей, чья жизнь была покалечена нацизмом и войной. Разве среди вас не возникал вопрос о том, как это вообще могло случиться?

ЛЭППЛЕ: Повторяю: мы были в шоке от того, что случилось. Что христиан загоняли в концлагеря… Нечего было обсуждать, не было ответа, который мог бы что-то объяснить. Гитлер никогда не переступал порога Церкви… Но после того, что случилось, было бессмысленно бесконечно ворошить прошлое. Нас спас Бог, именно Он дал нам вылезти из этой пропасти, и только Он, Своим прощением, мог исцелить сердца. С окончанием войны Он как бы подарил нам жизнь во второй раз. Можно было только благодарить Бога, став хорошими священниками.



- В той семинарии, как рассказывает Ратцингер, были даже тридцати- и сорокалетние семинаристы, которым пришлось бросить учебу, чтобы отправиться на войну и пережить там ужасы…

ЛЭППЛЕ: Среди них были и такие, кто на фронте занимал командные должности. После того, как я стал священником, они все приходили исповедоваться ко мне, потому что я тоже был на войне. Они говорили: я не могу пойти исповедоваться к ректору, он был в концлагере, он не воевал, он не может понять… Среди них был молчаливый уговор: никто не знает где был и что делал другой.



- Что они рассказывали Вам?

ЛЭППЛЕ: Они спрашивали меня: «Я делал это, я сделал то, смогу ли я теперь по совести стать хорошим священником? Я все время помню, что я был старшим и убивал людей. Я не могу стать священником, всякий раз, как я буду начинать мессу словами ‘Dominus vobiscum’, любой может встать и закричать: ты – убийца». Другой, во время отступления из России, застрелил раненного товарища с ампутированной ногой, который умолял убить его, чтобы больше не мучиться. Он спрашивал: отец, я убил его, но это действительно было убийство?



- А что отвечали Вы?



ЛЭППЛЕ: Пытался утешить их. Я говорил: кто знает, может, на твоем месте поступил бы еще хуже.



В начале Вы сказали, что Йозеф Ратцингер, во время вашей первой встречи, также подошел спросить о чем-то. О чем?

ЛЭППЛЕ: Он спросил меня: как тебе удалось сохранить веру во время войны?



- И что Вы ответили?



ЛЭППЛЕ: Сказал ему, что сохранил ее молитвами моей матери, с которой он позже захотел познакомиться. И потому что знал, что Христос меня любит, и если Он спас меня, значит моя жизнь нужна самому Христу.



- Как была организована жизнь в семинарии Фрайзинга?



ЛЭППЛЕ: Половина семинарии была все еще приспособлена под госпиталь, там лежали раненые из союзных войск. Но мы сразу попытались наладить обычную для семинарии жизнь. Юноши спали в больших комнатах по сорок человек, кровать каждого была отделена своеобразным пологом. Подъем был в 5.30, затем – месса, завтрак, лекции. В соответствии с правилами, введенными во время секуляризации, предметы, относящиеся к пастырству, читались в семинарии. Остальные, более научные, читались в высшей школе философии и богословия, которая была государственным институтом, расположенным в здании рядом с семинарией. После обеда было свободное время, семинаристы гуляли, затем – занятия. Вечером, после ужина, было время для размышления, либо устраивалась какая-нибудь конференция. А потом мы шли, довольные, спать. Отопления не было, поэтому мы сразу ныряли под одеяло, потому что ночью комнаты вообще вымерзали.…



- Братья Ратцингер выделялись чем-нибудь среди других?



ЛЭППЛЕ: На лекциях они всегда сидели в первом ряду. Другие студенты, чтобы различать их, называли одного Orgel-Ratz, а другого – Bucher-Ratz, то есть Ратцингер-органист и Ратцингер-книжник. Георг, брат Йозефа, уже тогда был музыкантом. Как известно, еще до недавнего времени он управлял хором Regensburger Domspatzen, «воробышками собора», знаменитым хором мальчиков Регенсбургского кафедрального собора.



- Что больше всего поражало в Йозефе?



ЛЭППЛЕ: Он был как сухая губка, жадно впитывающая влагу. Когда он в процессе учебы находил что-то новое, что могло исправить или открыть новый путь тому, что он знал, у него загорались глаза, и ему не терпелось сообщить об этом другим. Мы с ним ходили часами, споря во время этих прогулок. Сначала одна тема, потом другая… Помню, как если бы это было вчера: мы говорили о фразе Фридриха Ницше, что у христиан должны быть лица искупленных, чтобы можно было поверить в их Искупителя. Йозеф пришел на мессу, во время которой кардинал Фаульхабер рукоположил меня в священники, это было 29 июня 1947 года во Фрайзинге. И даже в этот день он задавал мне много вопросов.



- Что он хотел знать?



ЛЭППЛЕ: Он спрашивал меня: что происходит в момент освящения, во время мессы? Кто действует в этой тайне? Священник или какая-то таинственная сила? Он спрашивал об этом в тот день, но еще больше – в день моей первой мессы в Partenkirchen, 6 июля 1947 года. После мессы мы проговорили несколько часов, гуляя вдоль олимпийской беговой дорожки, сооруженной для Олимпиады 1936 года. Я повторил ему фразу из св. Иоанна Златоуста (я читал его во время своей подготовки к рукоположению), где говорится, что священник отдает в распоряжение Христа все свое существо, свои руки, слова, но чудо совершает Сам Христос – именно Он пресуществляет хлеб и вино в плоть и кровь. В 97-м, по случаю 50-летней годовщины моего рукоположения в Мюнхене-Пасинге, Ратцингер прислал мне вот это письмо, в котором вспоминает, насколько важным был для него тот памятный день.



- Вы можете прочитать нам его?



ЛЭППЛЕ: «В тот радостный день, – пишет он мне, вспоминая ту прогулку, – я понял гораздо больше чем раньше, что означает быть священником Иисуса Христа в Его Церкви. Ты сам тогда сказал мне, как ты взволнован тем, что можешь произносить слова Самого Иисуса для пресуществления хлеба и вина, даруя Ему свой голос, свое слово, само свое бытие». Я попросил Ратцингера быть рядом со мной на моей первой мессе, которую я служил в Partenkirchen, в родных мне местах. Йозеф был для меня в тот день церемониймейстером.



- Вы уже тогда глубоко увлекались Ньюманом, английским кардиналом-теологом. И «заразили» своим увлечением Ратцингера…

ЛЭППЛЕ: Ньюман не был какой-то обычной темой, в ряду других, он был нашей страстью. Темой моей докторской диссертации была «Совесть по Ньюману». Я защитился в июле 1951-го, через неделю после того, как Ратцингер был рукоположен в священники. Он мне помог. Это он перевел на свою классическую латынь тезисы диссертации, которые, согласно тогдашнему обыкновению следовало защищать на публичной конференции при Мюнхенском университете, чтобы получить докторскую степень. Между нами была та огромная свобода во взглядах и суждениях – свобода чад Божиих, – о которой говорит св. Павел. Вот почему Ньюман был для нас так притягателен. Мы спрашивали себя: как христианин, проживший полжизни в свободе англиканства, принимает католическую доктрину о примате в Церкви? Можно ли было вообще себе представить, что он примет эту доктрину как ограничение своей свободы? Это я показал Ратцингеру фразу Ньюмана, которую он потом часто цитировал…



- Какую?



ЛЭППЛЕ: Знаменитая фраза из письма к герцогу Норфолскому: «Конечно, если бы мне пришлось после обеда произнести тост за религию – что не очень рекомендуется, – тогда я выпил бы за Папу. Но сначала – за совесть, а потом – за Папу».



- В годы учебы в семинарии у молодого Ратцингера возникали также первые проявления нетерпимости?

ЛЭППЛЕ: Философию во Фрайзинге преподавал Арнольд Вильмсен, неосхоластической направленности. Ратцингер почти ничего не говорил о нем, вероятно, не хотел быть невежливым. Но лекции Вильмсена отскакивали от него, как от стенки горох. Он говорил только: мне жаль потраченного времени, было бы гораздо полезнее пойти с тобой на прогулку…



- Что было «не так» в неосхоластике?



ЛЭППЛЕ: Об этом он тоже написал в своей книге. Вильмсен, приверженец неотомизма, которому он обучался в Риме, казался Ратцингеру человеком, который больше не ставит перед собой вопросов, а заботится лишь о том, чтобы защитить от всяких нападок истину, которой, как ему представлялось, он обладает.



- А почему это создавало трудности Ратцингеру?



ЛЭППЛЕ: Речь шла не столько о разногласии в вопросах философских учений, сколько о том, что такое человек. Человек – это всегда ищущее существо, и когда он думает, что нашел ответ на какой-то вопрос, перед ним тут же возникает другой, еще более сложный. Ратцингера всегда удивляло стремление рассматривать истину как объект обладания, который нужно защищать. Он чувствовал себя не в своей тарелке по отношению к неосхоластическим определениям, которые казались ему барьерами, согласно которым, все, что находилось внутри них, объявлялось истиной, а все, что снаружи – ошибкой. Но если Бог вездесущ, – говорил он, – то нельзя воздвигать барьеры и заявлять, что Бог – только здесь. И если Сам Христос сказал, что Он есть путь, истина и жизнь, тогда истина – это персонализированное «Я», возлюбившее нас первым. Ратцингер считал, что Бога узнают не потому, что Он есть некое summum bonum, которое можно понять и доказать с помощью точных формул, но потому, что Он – это персонализированное «Я», Которое выходит нам навстречу и позволяет узнать Себя. Человеческий ум может пытаться создавать концепции, якобы содержащие истину. Но, по мнению Ратцингера, такое богословие, претендующее на то, чтобы разложить тайну по полочкам, не имеет ничего общего с богословием, благоговейно преклоняющим перед ней колена. И богословие первого рода его уже тогда не интересовало. Как говорят у нас в Баварии в таких случаях, «это было не его пиво».



- И каким было «пиво», которое он предпочитал в те годы?



ЛЭППЛЕ: Ратцингера не интересовали абстрактные книги с заглавиями типа «Сущность христианства». Определения Бога абстрактными понятиями были ему неинтересны. Абстракция – сказал он однажды – не нуждается в Матери. Бог идет нам навстречу не как абстрактное определение, не как summum bonum, но как «Ты», Который возлюбил тебя первым, и ты можешь поблагодарить Его. Только лично Ему можно ответить «да». Такой подход он находил также у Мартина Бубера, еврейского философа-персоналиста, который говорил, что самой лучшей речью о Боге является благодарение Ему. Но также поэтому нам нравился Ньюман, избравший своим епископским девизом: «Cor ad cor loquitur».



Помню, как если бы это было вчера: мы говорили о фразе Фридриха Ницше, что у христиан должны быть лица искупленных, чтобы можно было поверить в их Искупителя.





- После изучения философии, в сентябре 47-го Ратцингер начал посещать курсы при богословском факультете Мюнхена. А Вы тогда что делали?

ЛЭППЛЕ: Я, став священником, в течение года был капелланом, а затем, в 48-м, вернулся в семинарию Фрайзинга как преподаватель пастырства и таинств. Но я должен был еще закончить богословские изыскания и завершить докторскую диссертацию по Ньюману. Так получилось, что несколько университетских курсов в Мюнхене я посещал вместе с Ратцингером. Здание университета было разрушено бомбардировками и богословский факультет был временно размещен в Фюрстенрид, бывшей охотничьей резиденции баварских правителей, к югу от Мюнхена. Помню, что вначале лекции проводились в одной из оранжерей, где было ужасно жарко летом и холодно зимой.



- Богословский факультет Мюнхена имел весьма почтенные традиции, в которых преобладал подход к христианству как к историческому факту…

ЛЭППЛЕ: Да, но после приказа нацистов закрыть факультет в 39-м и после войны здесь также пришлось начать все с начала. Больше не было органичной богословской школы. Из профессоров старой гвардии остались немногие, а новые прибывали из других факультетов – из Мюнстера, Вроцлава, то есть из другого интеллектуального контекста. Штат преподавателей был очень пестрым по своему составу. И в этой обстановке студенты чувствовали себя достаточно свободными…



- В каком смысле?



ЛЭППЛЕ: Они записывались на курсы к какому-то профессору, и если затем его лекции оказывались неинтересными, то сбегали с них. Кто-то один делал конспекты и передавал их другим. Вместо этих лекций многие предпочитали проводить время в расположенной по соседству государственной библиотеке, где они читали книги, выражающие совершенно другие богословские тенденции.



- Кто считался «великим» на факультете?



ЛЭППЛЕ: Я считаю, что самыми главными профессорами были трое: Готлиб Зенген, Михаэль Шмаус и Фридрих Вильгельм Майер.



- Что Вы помните о Зенгене, «учителе» Ратцингера?



ЛЭППЛЕ: Он преподавал фундаментальное богословие, и его манера читать лекции была весьма впечатляющей. Было видно, что все, что он объяснял, пережито им и выстрадано. Он приходил на лекции с бумажкой, на которой было написано три-четыре слова и несколько вопросов. Заранее написанного текста не было, он импровизировал, и если у него вдруг возникала какая-то идея, то он выходил из-за кафедры и шел поближе к слушателям, как бы обращаясь к каждому в отдельности. Он изначально был философом, но затем теология стала его судьбой, как сказал Ратцингер в проповеди на его похоронах. Его богословие не было богословием представлений, но богословием жизни, богословием для веры.



- Известно, что между ним и Шмаусом были натянутые отношения.



ЛЭППЛЕ: Зенген был очень открытым к новым влияниям, исходившим от Франции. И потом он был родом из Кельна и был солнечным, веселым экстравертом, очаровательным человеком. А Шмаус представлял собой классический тип рассеянного, замкнутого в себе профессора. Его взгляды были основаны на неосхоластике, хотя он и оживлял изложение католической догматики огромным количеством высказываний из трудов Отцов Церкви и Священного Писания, которые он знал превосходно. Зенген считал, что труды Шмауса – это всего лишь богатейшее собрание цитат, взятых из источников по различным темам теологии, без учета развития современной философии и вопросов, которые она ставит. Шмаус писал монументальные труды по догматическому богословию.



- Какие теологические факторы лежали в основе этой взаимной неприязни?



ЛЭППЛЕ: Шмаус считал, что вера Церкви сообщается в окончательных, статичных представлениях, определяющих вечные истины. Для Зенгена вера была тайной. Бог являет Себя в Своей истории. В то время много говорилось об истории спасения. Присутствовал динамический фактор, который гарантировал открытость и принятие во внимание новых возникающих вопросов.



- Чему научился Ратцингер от Зенгена?



ЛЭППЛЕ: Зенген обычно никогда не давал окончательного суждения ни о каком авторе. Он никогда не отказывался априори ни от какого вклада, откуда бы он ни исходил. Его метод заключался в том, чтобы собрать и оценить все хорошее, что можно было найти в любом авторе и в любой теологической перспективе, чтобы интегрировать новые вещи в Предание, а затем пойти вперед, указав на пути дальнейшего развития, которые могли за этим последовать. Но Ратцингер видел в Зенгене также радость открытия Предания, понимаемого как богословие Отцов. И вкус творить теологию, опираясь на великие источники: от Платона до Ньюмана, переходя к Фоме, Бонавентуре, Лютеру. И, естественно, к св. Августину…



- …который стал любимым автором Ратцингера.



ЛЭППЛЕ: Страсть Ратцингера к Августину началась еще в семинарии. Эта была страсть всей жизни. Помню лекцию, на которой Зенген объяснял, что до Августина все – Платон, Ксенофонт, Юлий Цезарь – всегда говорили от третьего лица. Святой епископ Иппонский был первым, сказавшим «Я». Это был настоящий прорыв.



- Какие отношения установились между учителем и учеником?



ЛЭППЛЕ: Зенген не имел обыкновения «лепить» своих учеников, делать из них своих клонов. Ратцингер был свободен по отношению к своему учителю. Это видно также из его докторской диссертации…



- Каким образом?



ЛЭППЛЕ: Исходной точкой была попытка найти лучшее определение Церкви. 29 июня 43-го Пий XII опубликовал энциклику «Mystici Corporis Christi», в которой назвал Церковь мистическим Телом Христа. Зенген отметил, что такое определение не встречается в Библии. И тогда он посоветовал Ратцингеру исследовать, не применял ли св. Августин к Церкви других определений.



- Что было не так с определением Церкви как мистического Тела Христа?



ЛЭППЛЕ: Оно вызывало множество вопросов, например: если человек, входя в Церковь, становится частью мистического Тела Христа, как он может продолжать грешить? И куда девается свобода? Открытия Ратцингера удивили и воодушевили учителя…



- Что открыл ученик?



ЛЭППЛЕ: Ратцингер нашел гораздо больше того, что посоветовал искать ему учитель. Он выявил невероятное количество цитат о том, что подразумевал св. Августин, давая определение Церкви как народу Божию. То же самое выражение, которое будет предложено лишь спустя много времени II Ватиканским Собором и Павлом VI. Однако Ратцингер не противопоставлял эти два определения Церкви, а наоборот, примирял их.



- И как воспринял это Зенген?



ЛЭППЛЕ: Он говорил: теперь мой ученик знает больше своего учителя! Зенген относился с огромным уважением к Ратцингеру, считая его своим лучшим учеником. Однажды он сказал, что чувствует себя как св. Альберт Великий, говоривший, что его ученик прославился больше него. А учеником этим был св. Фома Аквинский! Он был доволен, что кому-то удается развить его подсказки в оригинальной и неожиданной манере.



- Ратцингер рассказывает в своей автобиографии, что на его докторскую диссертацию об Августине решающее внимание оказали также и Вы, потому что именно Вы подарили ему в 49-м книгу «Католичество» французского иезуита Анри де Любака…

ЛЭППЛЕ: Я подарил ему ее, думая сделать приятный сюрприз. Он действительно пишет в автобиографии, что эта книга стала для него исходным текстом и помогла ему по-новому взглянуть на труды Отцов и на богословие. В самом деле, более трети этой книги состоит из цитат Отцов.



- И все же, именно в эти годы, де Любаку, Даниелу и другим иезуитам из Лиона запретили преподавать, а их книги попали в список запрещенных. Как это было воспринято?

ЛЭППЛЕ: Я помню, когда до нас дошла новость о мерах против них, Зенген не хотел никого подстрекать и не сказал ни слова об этом на лекциях. Но я также помню, что в тот день я и Ратцингер вошли с ним в кабинет, где стоял рояль, – Зенген был также музыкантом, и играл на нем, как концертирующий пианист. В тот раз, не говоря при нас ни слова, он швырнул с гневом книги на письменный стол, затем сел за рояль и излил весь свой гнев на клавиатуру.



- В своей автобиографии Ратцингер пишет, что уже тогда экзегеза была в центре его интересов и исходной точкой его богословского труда…

ЛЭППЛЕ: Он всегда цитировал Священное Писание и всегда связывал его с проблемами и вызовами современности. И сегодня можно видеть, что в своих самых красивых проповедях и катехезах он исходит из комментария на какой-либо отрывок из Священного Писания и нескольких связанных с ним цитат из трудов Отцов Церкви. Потому что для него нет лучшей экзегезы, чем отрывок из Библии, если не считать толкования, которое дает на него Церковь через Отцов. Такое толкование для него – это Traditio vivens, живая передача. Именно Церковь установила Канон, согласно которому она признала, какие книги являются каноническими. Он вовсе не из числа экзегетов-приверженцев sola sсriрtura, единого Писания. Для него важно исходить из девиза «Christus praedicat Christum». Лучшим экзегетом Христа является Сам Христос, в Церкви, в которой Он действует. И это влечет за собой также максимальную свободу, потому что, как говорит св. Августин, «In Ecclesia non valet: hoc ego dico, hoc tu dicis, hoc ille dicit, sed haec dicit Dominus».



- Фридрих Вильгельм Майер, профессор экзегезы Нового Завета, также пережил мучительную историю.

ЛЭППЛЕ: Будучи молодым ученым, еще до Первой мировой войны, он с увлечением отстаивал тезис, согласно которому первым написанным Евангелием было Евангелие от Марка, ставшее источником для других синоптических Евангелий. Сейчас этот тезис является общепризнанным, но тогда это было бурно воспринято как модернизм. Страницы с аргументами Майера были вырваны из коллективного тома, в котором они были опубликованы. И он был отлучен от преподавания. Но после Второй мировой войны положение изменилось, и для нас было огромной удачей иметь возможность пригласить Майера в Мюнхен в качестве профессора.



- Ратцингер пишет, что Майер не принял «переворот, который произвели в экзегезе Рудольф Бултман и Карл Барт»…

ЛЭППЛЕ: Профессор Майер оставался в плоскости историческо-критической экзегезы. Но его непосредственный подход, его манера ставить беспристрастные вопросы создавали новую близость с библейским текстом.



- Ратцингер в своей книге рассказывает также об отношениях, которые у него были с так называемым литургическим движением. О чем идет речь?



ЛЭППЛЕ: В те годы литургическое движение подчеркивало, прежде всего, в кругу католической молодежи, центральное место литургии в христианской жизни, и стремилось по-новому открыть главные элементы литургии, освободив их от наслоений, которыми они обросли в ходе веков. Йозеф Пашер, профессор пастырства, был также директором Georgianum – колледжа, где проживали студенты – и был восторженным сторонником литургического движения. Он был под влиянием французских течений и в дискуссиях, начинавшихся тогда между теми, кто подчеркивал в мессе теорию жертвы, и теми, кто, напротив, подчеркивали теорию Тайной Вечери, Пашер принадлежал к этой последней группе. Против сведения мессы к ритуальному повторению Тайной Вечери высказывался Романо Гуардини…



- А Ратцингер, – какую позицию имел он по этому вопросу?

ЛЭППЛЕ: Для него аспект жертвы не мог быть оставлен в стороне. Но это не исключало, что месса повторяет ритуально также Тайную Вечерю, трапезу, которой ученики праздновали иудейскую Пасху. Эту свою способность объединить две позиции он продемонстрировал в размышлении на эту тему, развитом им в качестве Папы на последнем Синоде епископов. И вообще, Ратцингер уважал Пашера и был под влиянием его воспитательного метода, в котором главным было ежедневное служение Святой мессы. Ему становилось плохо, когда он видел, что кто-то из профессоров, щедро расточавший точные определения во время лекций, затем практически не мог сказать мессы и ходил вокруг алтаря с отстраненным видом. Однажды, когда служил один из них, Ратцингер сказал мне: «Посмотри на него, он даже не понимает, что происходит…».



- Как было воспринято на богословском факультете Мюнхена провозглашение в 1950 году догмы успения Марии?

ЛЭППЛЕ: В основном, критически. Возражения были не по содержанию догмы, но в отношении уместности перехода к догматизации. Зенген подчеркивал, что в христианских источниках первых веков нет никаких следов учения о телесном вознесении Матери Иисуса. А Шмауса даже вызывали в Рим и к архиепископу за его критическую статью, появившуюся в епархиальной газете (Munchner Katholische Kirchenzeitung).



- А Ратцингер?



ЛЭППЛЕ: Мне кажется, он тоже думал, что нет необходимости в догматизации. В наших наиболее традиционных практиках почитания мы уже верили и прославляли Успение Марии, например, в молитвах Розария. Lex orandi, lex credendi. Но мы думали, что в тот момент определение новой догмы могут создать проблемы с экуменическим диалогом, который начинался тогда именно в Германии.



- В 51-м, после рукоположения, Ратцингер начал свое служение как капеллан. Что Вы помните о том периоде?

ЛЭППЛЕ: Он был назначен в приход Драгоценнейшей Крови в Мюнхене и оставался там год. До него там жили и работали два мученика, капеллан Херманн Йозеф Верле, убитый 14 сентября 1944 года, и иезуит Альфред Дельп, которого постигла та же участь 2 февраля 1945-го. В тот первый год священничества он должен был читать шестнадцать часов религии в неделю, это было много для начинающего. Также он вел молодежные католические группы. И он оказался перед выбором: продолжать свои богословские исследования, предприняв академическую карьеру, либо избрать путь пастырского служения в каком-либо приходе. Я сделал тогда одну вещь, которая способствовала разрешению дилеммы…



- Что Вы сделали?



ЛЭППЛЕ: В 1952-м, готовясь оставить свою должность преподавателя пастырства таинств в семинарии Фрайзига, я решил пойти к епископу Фаульхаберу, чтобы сказать ему, что лучшего преемника на это место, чем Ратцингер ему не найти. И он в самом деле первого октября того же года занял мое место. Так началась его академическая карьера. Я никогда не говорил ему о том, что ходил к епископу предложить его кандидатуру. Но мне приятно думать, что мое вмешательство на это назначение, вероятно, сыграло свою роль в его дальнейшем пути.



- Итак, в 1952-м Ратцингер возвращается жить во Фрайзинг. В июле 1953-го он сдает заключительные экзамены докторантуры, становясь доктором в богословии. Тем временем, все так же под руководством Зенгена, он выбирает тему экзаменационной работы, которую необходимо защитить для получения свободного допуска к преподаванию. Выбор падает на св. Бонавентуру… Какая конкретная задача была поставлена ему при этом?

ЛЭППЛЕ: Ратцингер должен был проанализировать взгляды св. Бонавентуры на Откровение. В те годы шли жаркие дебаты о понятии Откровения. Утверждались новые взгляды, согласно которым Откровением считалось прежде всего деяние Бога в истории, в развитии истории спасения, и что его нельзя отождествлять с сообщением некоторых истин разуму через представления, как считали неосхоластики.



- Что обнаружил Ратцингер на сей раз?



ЛЭППЛЕ: Он констатировал, что в средневековом представлении Бонавентуры «Откровение» было прежде всего действием, оно всегда указывало на действие, которым Бог являет Себя в определенный исторический момент. Откровение отражалось в Священном Писании, но было всегда большим, чем оно, Откровение предшествовало Писанию и не отождествлялось с ним, так, как факт предшествует и не отождествляется с рассказом о нем. Следовательно, мышлению Бонавентуры была чужда формула «sola sсriрtura», с помощью которой в современные времена Откровение фактически отождествлялось с объективной и окончательно зафиксированной в содержании Священного Писания совокупностью. Кроме того, в своем анализе Ратцингер отмечал, что с такой точки зрения Откровение имеет место быть, лишь если деяние, которым Тайна проявляет себя, может быть кем-то понята. Если бы Бог говорил языком, недоступным понимаю человека, не было бы никакого Откровения.



- Ратцингер рассказал в своей автобиографии, что с этой экзаменационной работой возникли трудности… Что произошло?

ЛЭППЛЕ: Осенью 1955-го Ратцингер сдал свой труд по Бонавентуре. Зенген принял ее восторженно. Но оппонентом был Шмаус, поскольку медиевистом богословского факультета был именно он. Шмаус сказал Зенгену: имейте в виду, что это модернистская работа, я не могу ее пропустить. Зенген в свою очередь предупредил Ратцингера: «Смотри, мы с этой работой не пройдем, потому что Шмаус говорит, что она модернистская». Полагаю, что Шмаус «усмотрел» в отдельных отрывках веяния опасного субъективизма, ввергавшего в кризис объективность Откровения.



- Однако эта работа будущего Папы на получение права свободного преподавания не была отклонена из-за подозрения в модернизме …

ЛЭППЛЕ: Нет. Совет факультета вернул ее кандидату, чтобы он переписал ее с учетом исправлений и критики, указанных Шмаусом в своем экземпляре.



- Но количество требуемых исправлений было таким, что для них понадобилось бы слишком много времени. И тогда Ратцингер прибег к уловке…

ЛЭППЛЕ: В работе Ратцингера была вторая часть, посвященная теологии истории Бонавентуры, которая сравнивалась с трудом Джоаккино да Фиоре на эту же тему и в отношении которой Шмаус не сделал ни одного замечания. Эта часть была вполне самостоятельной и могла быть прочитана как законченный текст. Поэтому Зенген посоветовал Ратцингеру: «Убери первую часть, из-за нее все проблемы, и представь заново только вторую…».



- Работа была принята. И 21 февраля 1957 года, в день ее публичной защиты в Мюнхенском университете, большой зал факультета был переполнен… Что Вы помните об этом?

ЛЭППЛЕ: Ратцингер изложил свои тезисы. Затем Шмаус приступил к вопросам, спросив Ратцингера: истина – это что-то статичное и неизменяемое, либо исторически-динамическое. Но отвечал не Ратцингер. Слово взял Зенген, и начался жаркий спор двух профессоров, который ни в чем не уступал какому-нибудь средневековому disputatio. Публика аплодировала Зенгену, и казалось, была рада, что Шмаус, этот высокомерный профессор получил как следует. Ратцингер за это время не проронил ни слова. Наконец появился ректор и сказал: достаточно, время вышло. Тогда поднялись докладчик и содокладчик и выпалили: превосходно, к преподаванию допускается…



- Что случилось потом? Ратцингер упоминает какие-то проблемы, возникшие из-за его недругов…

ЛЭППЛЕ: Ратцингер начал преподавать догматическое богословие в философско-богословском институте Фрайзинга, рядом с семинарией, той самой, в которой он учился. Тем временем ходили слухи, что Ратцингер пойдет преподавать в качестве профессора в недавно открывшийся тогда педагогический институт в Пасинге, в предместье Мюнхена.



- Ратцингер говорит о проблемах, возникших у него с епископской курией. О чем идет речь?

ЛЭППЛЕ: Дело в том, что на протяжении всей войны не было ни одного рукоположения в священники. В епархиях и приходах было полно работы, которую некому было делать. Считалось, что сначала следует заняться пастырской деятельностью, и лишь во вторую очередь – богословием и наукой. Епископы были недовольны, когда кто-то из священников просил разрешения посвятить себя научному богословию. Но в Германии действует закон, согласно которому если профессора приглашают преподавать богословие в государственный университет, то его епископ не имеет права наложить вето на приглашение.



- И Ратцингер очень скоро воспользовался этим законом…

ЛЭППЛЕ: Летом 1958-го Йозеф получил приглашение из Боннского университета на кафедру фундаментального богословия. Вскоре после этого кардинал Вендель, архиепископ Мюнхенский, пригласил его к себе и сказал: «Поздравляю Вас, я узнал, что Вы едете преподавать в педагогическом институте Пасинга…». На что Ратцингер ответил: «Благодарю Вас, господин архиепископ, но, видите ли, я приглашен в Бонн …». И показал ему письмо с приглашением…



- И, в заключение, профессор, есть какой-то эпизод в вашей долгой дружбе, который Вам особенно дорог?

ЛЭППЛЕ: Это день священнического рукоположения Йозефа и его брата Георга, 29 июня 1951 года в кафедральном Соборе Фрайзинга. Я тоже, как и другие священники, встал в очередь, чтобы вслед за кардиналом Фаульхабером возложить на него руки. В этот момент он поднял голову и сказал мне спасибо. После мессы он со своими родителями и сестрой Марией поднялся в мою комнату, и я сказал ему: «Дорогой Йозеф, теперь ты благослови меня». Он обнял меня с неописуемой радостью. Он не умеет притворяться. И больше всего он терпеть не может неискренности и ложного пафоса в общении. Это причиняет ему боль. Поэтому ему не нравится, когда литургию превращают в театр. Потому что – говорит он – с Иисусом Христом так не обращаются.





Перевод: София ХАЛХОДЖАЕВА агенство Agnuz

источник - журнал "30 Giorni"



http://benediktxvi.ru



ФОТО:



1.Альфред Лэппле служит свою первую мессу в Partenkirchen. 20-летний Йозеф Ратцингер был на этой мессе церемонийместером







2.Лето 1952 года. Ратцингер предстоит на мессе в горном селении близ Руполдинга







3.Молодой священник Йозеф Ратцингер 8 июля 1951 года, в день своей первой мессы

---

17 июля - память кармелиток - компьенских мучениц

[Inquisitio]

1794



Sixteen Carmelites caught up in the French Revolution and martyred. When the revolution started in 1789, a group of twenty-one discalced Carmelites lived in a monastery in Compiegne France, founded in 1641. The monastery was ordered closed in 1790 by the Revolutionary gov­ernment, and the nuns were disbanded. Sixteen of the nuns were accused of living in a religious community in 1794. They were arrested on June 22 and imprisoned in a Visitation convent in Compiegne There they openly resumed their religious life. On July 12, 1794, the Carmelites were taken to Paris and five days later were sentenced to death. They went to the guillotine singing the Salve Regina. They were beatified in 1906 by Pope St. Pius X. The Carmelites were: Marie Claude Brard; Madeleine Brideau, the subprior; Maire Croissy, grandniece of Colbert Marie Dufour; Marie Hanisset; Marie Meunier, a novice; Rose de Neufville Annette Pebras; Anne Piedcourt: Madeleine Lidoine, the prioress; Angelique Roussel; Catherine Soiron and Therese Soiron, both extern sisters, natives of Compiegne and blood sisters: Anne Mary Thouret; Marie Trezelle; and Eliza beth Verolot. The martyrdom of the nuns was immortalized by the composer Francois Poulenc in his famous opera Dialogues des Carmelites.





"On July 17, 1794, the sixteen Carmelites nuns of Compiиgne were guillotined in Paris, convicted of crimes against the state by the tribunal of the French Revolution. On this day they were born to eternal life.



Mother Henriette de Jesus, renowned for her great beauty and strong personality, stood up to represent the other Carmelite sisters before the revolutionary tribunal and was remarkable for her heroic resolution. Since the prosecutor accused the Carmelites of being fanatics and counter-revolutionaries, she asked him to explain the meaning of those words. The irritated judge vomited a torrent of offenses against her, and then said: “It is your attachment to your Religion and the King.”



Hearing these words, she replied, “I thank you for the explanation.” Then, addressing her companion Carmelites, she said: “My dear Mother and my Sisters, we must rejoice and give thanks to God for we die for our Religion, our Faith, and for being members of the Holy Roman Catholic Church.”



She was the last one before the Prioress to mount the scaffold to die. To the end, she encouraged her Sisters to persevere. When a charitable person offered a glass of water to one of the Sisters, Mother Henriette told her: “In Heaven, my Sister, in Heaven we will soon have water aplenty to drink.”

"

---

[Самурай Тайра]

Я не католик, но постепенно к этому приближаюсь, может поможете?

я серьезно

---

передаю сообщение от питерских францисканцев.

[emma-hamilton]

Сегодня ровно два года назад, на трассе Брест-Москва , трагически погиб в автокатастрофе, один замечательный священник-францисканец, - о. Григорий Церох. Сегодня наши братья совместно с работниками издательства и многими из тех кто его помнит совместно молились в кафедральном соборе в Москве, а потом вспоминали его, почти в семейном кругу, в наших монастырях в Росиии.

Прошу вас всех кто его помнит и знал лично или по рассказам помолиться за него в этот день. Хороший был человек... правда.

Радует только, что Господь дал многим из нас францисканцев , да и не только, в течении многих лет, жить молиться и работать с ним. И скажу честно, сильно нам его не хватает.

с францисканским пожеланием Мира и Добра.

бр. Алексей -францисканец